Часто буллинг в школе начинается с учителя: Виктория Толкачёва о детской безопасности

Виктория Толкачёва — руководитель омского филиала школы детской безопасности «Стоп Угроза». Виктория вместе с мужем не на шутку озадачились детской безопасностью и решили купить франшизу, ведь случаев, связанных с угрозой жизни и здоровья детей, много, а информации по их предотвращению — мало. И с 2019-го года Виктория с мужем Андреем являются руководителями школы в Омске.

В интервью «Трамплину» Виктория рассказала, почему они решили открыть школу детской безопасности, какие программы осуществляют, как проходят тренинги и насколько это помогает детям.

Почему «Стоп Угроза» была вообще создана?

— Лия Шарова, которая является создательницей школы, в 2013 году, когда её дочь была подростком, начала думать о детской безопасности и, так как она психолог и педагог, увидела, что на тот момент вообще ничего не было в России. Она, благодаря своему опыту, тревоге, начала по крупицам собирать информацию, обращаться к зарубежным источникам, с коллегами общаться, по сути, она первопроходец здесь. Естественно, это дорабатывалось много раз. Например, она создала тренинг, коллеги из других городов внесли свой опыт, и в результате родился хороший, здоровый полуторачасовой тренинг с играми, с отработками безопасной дистанции, и это всё весело происходит.

Почему открылась «Стоп Угроза» в Омске и как вы стали её руководителем?

— Идея обучения навыкам безопасности пришла в 2019-м году. Муж тогда был волонтёром в отряде «Лиза Алерт», как раз в это лето пропал ребёнок. Это такое шумное дело было три года назад, работало много волонтёров, больше тысячи участников было, муж тоже участвовал. Тогда я впервые задумалась о том, почему пропадают дети, как они уходят. Это не норма в XXI веке, чтобы дети так терялись. У нас самих ребёнок в 1-ый класс ходил тогда. И мы подумали: «Как вообще про безопасность говорить?!». Мы начали искать, но ничего не нашли. У «Лиза Алерт» появилась лекция по поводу того, что делать в лесу и как в нем не потеряться. Муж сходил на лекцию, сказал, что нужно это развивать и об этом говорить. Я ответила, что в лесу теряются достаточно редко, нужно смотреть, как не потеряться в городе. Тут сразу всплывают триггеры, когда в «Меге» говорят по громкоговорителю: «Потерялся ребёнок!». Это немножко отпустилось, тревога была, но всё равно медленно это всё рождалось.

Мы поехали в Новосибирск к родственникам и познакомились там с девочкой, которая в Новосибирске «Стоп Угрозу» ведёт, там она уже пять лет существует, и достаточно успешно. Она рассказывала о своем опыте, о том, как дети реагируют, как родители реагируют, насколько важна эта тема. Мы посмотрели все программы и решили открыть здесь (в Омске). Мы узнали, что это франшиза, в октябре или ноябре решили купить. По этой франшизе у нас около 80-ти регионов, которые уже работают, какие-то закрываются, какие-то успешные, но вся Сибирь достаточно активно работает.
Мы купили франшизу, начали учиться. У меня было педагогическое образование, а муж работал в военной структуре, он непосредственно общался с заключёнными, знал, кто и по какой статье осужден, что очень много насилия, у него тоже много беспокойства было в связи с тем, что сейчас преступники выходят в интернет и в онлайн-пространство. Мы начали работать с этой информацией, искать чаты этих людей, была возможность проникнуть туда, почитать, что они там рассказывают. Это сообщество педофилов, которые между собой там делятся методами незаметного развращения ребёнка. Волосы дыбом встают от таких сообщений. Дети такие доверчивые, и в интернете сидят с первого класса.

И это постоянное обучение, а не так, что мы съездили в Москву, по «Стоп Угрозе» отучились, нам выдали программы, и мы повторяем одно и то же. Ситуация в другом городе случается, у нас есть с коллегами общий чат, где мы сразу штурмим. Так рождались новые тренинги. Все программы написаны кровью, к сожалению, как и правила безопасности.

Сколько у вас на данный момент программ и на какой возраст они рассчитаны?

— Программ у нас много, точно больше десяти. Возраст от 6-ти до 18-ти лет, то есть «Девочки в безопасности» — самый взрослый тренинг, когда приходят даже девушки 22-х лет. Или, например, профилактика изнасилований, — любая девушка может с столкнуться с такой угрозой где угодно. Для родителей у нас тренингов как таковых нет, есть семинары. Мы считаем, что повышать свой уровень компетенции родители должны. Когда я, как родитель, впервые зашла в интернет, задала запрос «Безопасность детей. Как научить?», обнаружила какие-то маленькие статьи, совсем скудную информацию. До 5-6-ти лет мы смотрели мультики с дочкой, «Смешариков» очень много, советские мультики — они все про безопасность. Тот же «Колобок» с малышами обсуждаем: дети не видят, что колобок заговорил с незнакомым животным, он пошёл в лес гулять. И они этот мультик сто раз смотрели, но в таком ракурсе не видели, об этом нужно говорить с ними. И когда ты выдаёшь информацию детям, а потом закрепляешь через мультфильмы, для них становится вообще всё понятно.

Начиная с 7-го класса мы с ними как со взрослыми разговариваем, они уже знают, кто такие маньяки, кто такие педофилы, кто-то уже встречался с хейтерами в интернете, кто-то на себе испытал буллинг. В этом году просто бум буллинга. С коллегами обсуждали причины и решили, что скорее всего пандемия сыграла свою роль, потому что общаются они только в классах, а внутришкольных линеек или других мероприятий мало, начинается грызня в классе. Когда между классами соревнование есть, у них здоровая конкуренция, соперничество какое-то, а когда нет внешних факторов, дети начинают в закрытом пространстве между собой конкурировать, происходит буллинг.

Что вы рассказываете на семинарах для родителей?

— Как обучать детей дома, как об этом говорить. У нас же как родители говорят о безопасности? Что-то случилось в каком-то городе, они садят ребёнка, показывают страшное видео и говорят: «Так никогда не делай!», но это одна минута, у ребёнка за это время ничего в голове не откладывается. Понятно, что страхи и опасения у ребёнка есть. Самый частый миф, который мы развеиваем у детей и родителей — как выглядит преступник. У детей это человек в чёрной одежде, в маске, с пистолетом, в крови. Когда я спрашиваю, где они такого преступника видели, они не могут сказать, но кто-нибудь один точно скажет, что в гаражах за забором видел такого.

Как проходят ваши тренинги и как вы объясняете детям, как выглядит преступник?

— Когда мы в игры играем, то есть у нас тренинги в форме игры, я их провожу в форме диалога, я задаю им вопросы, а не даю готовые ответы, чтобы они поразмышляли и пришли к правильному ответу самостоятельно. Мне кажется, каждый человек, когда через себя пропускает, точно лучше запоминает информацию. Мы играем в игры, где они должны понять, преступник на фотографии или нет, берём фотографии настоящих и киношных преступников, чаще всего они не угадывают. Для нас задача была рассказать, что любой человек может быть потенциальным преступником, но чтобы тревогу снизить, мы разбираем этих взрослых по кругам доверия, кому можно доверять, а кому нельзя.

А что родители говорят по поводу ваших тренингов?

— Родители связь хорошую дают, всегда довольные, всегда говорят, что не зря пришли, это того стоило. И всегда потом им даю рекомендации, как говорить об этом в домашних условиях, не так, что посадил перед собой и читаешь лекцию, а когда вы идёте по своему микрорайону, спрашиваете, где тут безопасные места, куда бы ребёнок побежал в случае опасности. И ребёнок пять минут идёт, головой крутит, говорит, куда убежал бы. Или ещё рекомендацию даю обращать внимание детей на окружающих: кто есть подозрительный, а к кому бы ребёнок мог обратиться за помощью. Мы не говорим, что все взрослые опасны, но чужой взрослый не может просто так к ребёнку подойти, должны быть основания: плачет ребёнок, его кто-то обижает. В других случаях чужой не может подойти. Говорю, что у взрослых есть правило, что к чужим детям просто так мы не подходим, им всё сразу становится понятно.

Не появляется у детей боязнь всех взрослых?

— Нет. Мы в этом году обкатали программу «Агент безопасности», которая длилась два месяца, встречались один раз в неделю на два часа. В конце курса я провела тест на проверку знаний, у родителей брала обратную связь, спрашивала, как ребёнок отреагировал, отвечали: «Вы знаете, сейчас идёт по улицам, не шугается каждого встречного, говорит, что если бы потерялся, вот к этой женщине с ребёнком подошёл или к той семейной паре». Ребёнок всегда включён, он смотрит, к кому бы он подошёл, если с ним что-то случится, он знает, что делать, что на улице он не один, у него всегда есть варианты. Если один не поможет, поможет другой.

Мы приходили как-то в 7-й класс лицея № 64, там был тренинг по правилам поведения в ЧС: пожар, задымление, давка и стрельба. На последней парте сидела мамочка, ей ребёнка маленького некуда было деть, пришлось с собой брать. Старшеклассники-то общаются, а она там просто сидела. Спустя месяц мне звонит мама эта и говорит: «Вы знаете, у меня младший ребёнок запомнил номера телефонов, куда звонить в службы, и папе рассказывала». А я всё на лице изображаю, как запомнить, например, 112: 1 — это подбородок, 1 — нос и 2 — глаза. Даже взрослые иногда не знают, если экстренное что-то случилось, куда звонить, поэтому родители всегда хорошо отзываются о наших тренингах.

Какие у вас основные направления?

— Основные — безопасность на улице, личная безопасность. Новый тренинг сейчас появился про личные границы, но он ещё не в линейке, только создаётся, но мы поняли, что актуальный, потому что даже в семье родители нарушают личные границы ребёнка и не осознают этого, а ребёнку от этого плохо, очень актуально для подростков. Родители считают, что это всё ещё ребёнок, а он уже созревает, ему личное пространство нужно. Чрезвычайные ситуации тоже одна из основных тем. School Shooting — тоже новая программа, когда стрельба в школах началась, пришлось изобретать и объяснять, как правильно действовать в этой ситуации.

На что направлена программа School Shooting?

— Как себя вести, если в школу пришёл стрелок. Как нужно себя вести учителю, то есть на наших тренингах всегда присутствуют педагоги. Была ситуация в одной гимназии, когда старшеклассники решили подшутить над малышами, включили в колонках звук стрельбы. Естественно, все перепугались, но алгоритм в принципе правильно выполнили: закрыли двери, спрятались под парты, потому что это высокий этаж был. Но… получили от учителей нагоняй: взрослые не знают, как реагировать, а дети не растерялись и точно следовали правилам. Поэтому сейчас повышаем компетенцию педагогов. В прошлом году мы работали с учителями, проводили занятия по безопасности, рассказывали, как они на классных часах могут работать. Ведь не обязательно приглашать меня как специалиста, они могут сами на классном часе тему безопасности интересно обсудить с детьми. Я даю им методические рекомендации, о чём можно поговорить. По теме буллинга я даю игры и методики, что уже вне моей программы. Моя программа — три урока, а буллинг — очень серьёзная тема. Я пришла и ушла, вскрыла какие-то боли, немножко подружила класс, но я понимаю, что работа должна и дальше быть с классным руководителем. Я даю методику, говорю, что они сами могут, если хотят, потому что буллинг — это вирус: если в одном классе появился, то пойдёт по всей школе, и если не предотвратить, всем будет плохо.

Да, всегда так было, и у меня в школе, и просто видела раньше, что есть ребёнок, не похожий на остальных, все начинают его травить. Полненький, из бедной семьи, слабый, не может ответить, с какими-то небольшими отклонениями в поведении. Ведь бывают дети «сами в себе», необщительные, они сразу становятся предметом насмешек и упрёков.

— Раньше такое было, а сейчас появляется конкуренция за лидерство ещё. Например, две подружки, обе лидеры, дружат сначала, но в какой-то момент происходит ссора, класс раскалывается на две половины. Потом начинается такое: что есть два лидера, каждый к себе притянуть пытается, а есть общая масса, которую то на одну сторону, то на другую качает, у них нет своего мнения. Это с ребятами мы тоже прорабатываем, почему они так делают. Просто страшно остаться без «стаи», никогда не знаешь, кто прав.

Мы всегда на наших тренингах по буллингу стараемся объяснить, что не такой, как все — это нормально. Мы все разные, мы не обязаны дружить, мы просто находим себе людей по своим интересам.

Я понимаю, что учителя настолько загружены бумажками, ещё чем-то, что классным руководителям просто не до детей, они не могут внеклассные уроки вести, выезды какие-то, они в кино иногда ходят. Но я считаю, что кино — это не общение, в поход идти — вот это общение, это работа с классом, когда ты можешь их всех между собой помирить, подружить, а в кино они ходили, разбились по своим маленьким стайкам, посмотрели и ушли, обсуждения нет никакого.

Вы говорили, что проводите городской лагерь, в котором выдаёте все тренинги сразу. А дети запоминают такой большой объём информации?

— Мы же даём через день или через два, и постоянное повторение, повторение, повторение, отработка. В прошлом году были моменты, когда мы намеренно не заказывали автобусы на экскурсии, ехали в общественном транспорте. Рассказывали детям как в общественный транспорт заходить, как выходить. Взрослые-то не все знают, а дети — должны. А некоторые в автобусах вообще ни разу не ездили, для них это целый квест был, потому что с родителями постоянно на машине или пешком. И мы прямо на улице вставали и закрепляли навыки поведения. У нас речёвки специальные есть, которые мы учим, их прямо на улице прокричать надо было. Когда вы в классе, есть стеснительные, в классе их легко раскрепостить, а когда выходишь на улицу и предлагаешь там кричать, они стоят в ступоре, пищат еле-еле, боятся, что о них не так подумают.

Когда мы в круг встаём, начинаем кричать, они видят, что люди проходят, обращают внимание. Моя задача — показать ребёнку, что окружающие всегда обратят внимание, если ты кричишь о помощи, подойдут и помогут. Почему я и делаю родителям такой акцент на голос? У каждого человека есть два главных оружия — голос и ноги, они всегда с тобой, тебе не нужно никаких баллончиков, не нужно электрошокеров, мы просто орём, создаём шумовую атаку, бежим быстро.

Правила поведения в подъезде мы тоже обговариваем. Часто дети считают, что подъезд — безопасное место.

Подъезд тоже попадает в категорию опасных мест?

— Да. Лия в Москве проводила эксперимент. В один подъезд они заводили ребёнка, он там кричал ту фразу: «Помогите! Вызовите полицию! Мне нужна помощь!», никто дверь не открывал, потому что они сами боятся, никому не хочется страдать за чужого человека. А в другой подъезд заводили ребёнка, который кричал всего одно слово: «Пожар!», это ключ от всех дверей, потому что пожар в подъезде опасен для всех. Кто дома — все выйдут. Поэтому в подъезде кричим про пожар.

Знаете, ещё страшно, что рукой рот закроют. Что тогда делать?

— Смотрите, тут такая ситуация, здесь мы учимся вырываться. Если нападают сзади и держат рот, нужно просто расслабиться, тогда ты стекаешь по человеку, а когда человек расслабленный, его очень тяжело поднять. Когда ты напряжён, ты сфокусирован, тебя легко поднять, а когда ты как кисель, то это невозможно. И мы прорабатываем это с детьми, мы называем это упражнение «Рыбка», они стекают, их невозможно поднять. А если за руку берут и тащат, то мы падаем на землю, пинаемся и орём. Поэтому мы учимся бежать, кричать, падать, вырываться, пинаться. Когда ты падаешь на пол, ложишься на спину, человек пытается подойти, ты ногами его отпинываешь, не давая к себе подойти, у человека теряется бдительность.

На самом деле, изучая психологию тех людей, которые нападают на детей, вы сразу это заметите: человек выбирает жертву, которая потенциально не будет отвечать или он втирается в доверие. Если он будет подозрительный, вы сами от него шарахнетесь, а чаще всего подходят нормальные обычные люди, которые пытаются втереться в доверие, чтобы ты сам с ним пошёл. Дети, которые проходят тренинги как-то поосторожнее, есть дети, которые не уходят с незнакомцами, которые сразу остерегаются, если чужой подошёл и куда-то зовёт.

На чужом опыте хорошо запоминается, тем более, что это не выдуманные истории

— Или, например, по видео. У нас есть нарезки роликов, что можно было сделать в ситуации, правильно или неправильно сделали, какие нарушены правила безопасности, дети чаще всего правильно отвечают. Взрослые тоже потом подходят, говорят, что много нового для себя узнали, что не знали, как правильно в подъезд заходить. Я и себя, и своего ребёнка приучила не заходить в подъезд с незнакомыми людьми. Я ребёнку говорю, что и с соседями не со всеми можно заходить, потому что мы сейчас в такое время живём, когда соседи меняются с такой скоростью, что мы не успеваем даже отслеживать. Если, например, она зашла в подъезд, а за ней зашёл сосед, которого она плохо знает, с ним нельзя ехать, она выходит из подъезда, ждёт или начинает звонить мне, потому что на ребёнка, который говорит по телефону по громкой связи, вряд ли будут нападать — высокие риски. Поэтому в любой опасной ситуации звоним по громкой связи, говорим, где мы идём, описываем местность.

И про доверие. На занятиях мы говорим, что обязательно нужно рассказывать родителям, если что-то случилось. Но, к сожалению, бывает такое, что родители не верят своим детям.

Если ребёнок придёт заплаканный, испуганный, расскажет, что у него это было, как тут не поверить?

— Родители бывают разные, а у детей фантазийный порог разный. Бывали дети-фантазёры, у него там на последнем тренинге истории были на каждый случай. Урок закончился, он мне столько историй вылил, он просто отовсюда впитывает, как губка. И когда такой эмоциональный гиперактивный ребёнок, родители думают: «Да он опять придумал», — хорошо, если его послушают, а не скажут: «Иди, не придумывай!».

С родителями ещё тему отношения к полиции обговариваем. Мы часто сталкивались с тем, что родители говорят: «Тише! Не кричи, что ты ведёшь себя так? Сейчас дяденька из полиции придёт и тебя заберёт!». И почему ступор у детей наступает? Потому что мы с детства детям затыкаем рты, а потом говорим: «Давай! Кричи!», а он кричать не умеет.
 

Мы же говорим о том, что взрослых нужно уважать, старшим нужно помогать, а когда просто человек подходит и просит помочь сумку донести, происходит диссонанс, что ребёнку непонятно, это взрослый, он нормально выглядит, но при этом мы не знакомы, а с незнакомыми нельзя общаться, но он вежливо попросил… Этот разрыв шаблона у ребёнка есть, он не понимает, то ли не разговаривать, то ли быть невежливым. Поэтому я родителям всегда говорю, чтобы таких фраз вообще не было, что взрослых нужно уважать, их нужно уважать в школе, дома, но с незнакомцами нужно быть осторожным. А когда им говоришь, что взрослый подходит и это преступник или невоспитанный человек, нужно его воспитать, так это мотивирует детей воспитать взрослого.

А что насчёт безопасности в интернете?

— Если раньше мы проводили этот тренинг с 5-го класса, то сейчас уже со второго. С этого возраста детей регистрируют во Вконтакте. Я считаю, что Вконтакте — помойка для детей, там вообще делать нечего. В прошлом году в Омске разоблачили человека, который общался с детьми, около 60-ти страниц у него было зарегистрировано, он вёл переписку, занимался вымогательством. Сначала втирался в доверие, просил интимные фото, потом грозился рассказать маме, говорил, что контакты все знает, дети отдавали деньги.

И я проводила семинар для родителей в школе, много людей было. Я говорю: «Самое главное в подростковом возрасте — сохранить доверие, чтобы ребёнок пришёл к вам, если что-то плохо, если его травят, если вымогательство какое-то. Не ругайте детей за это, потому что контролировать в интернете бесполезно».

Когда у ребят спрашиваешь, где они зарегистрированы, они отвечают, спрашиваешь, сколько аккаунтов — у кого-то два, у кого-то три: один для мамы, один для учителя, один личный, для друзей.

Я думаю, это очень неприятно, когда мама предлагает читать твою переписку. Это тоже личное пространство

— Я говорю, что если вы ребёнку даёте в 1-м классе телефон, ставьте родительский контроль на ограничения по времени и контенту, тогда ребёнок не сможет без вас зайти и зарегистрироваться, тогда ребёнку будет комфортно, он пришёл, у него уже есть ограничения, ему легче их принять. А когда ты ребёнку даёшь телефон, где всё можно, а в 6-м классе говоришь, что поставишь родительский контроль, там, естественно, бунт начинается.

Понятно, что ребёнку сложно принять ограничения. Но если правильно их выстраивать и постепенно увеличивать время в телефоне, то ребёнку будет легче это принять и отношения не будут разрушены.

Вообще мне кажется, это стоит начинать с родителей, потому что это они навязывают ограничения, а многие даже не умеют правильно и аргументированно с детьми говорить. В результате дети не понимают, почему им запрещают. С детьми, мне кажется, общаться надо на равных, даже психологи так говорят.

— Конечно. Просто сейчас родители очень часто заняты, говорят детям: «Иди и посмотри в интернете». Я всегда на семинарах топлю за доверие с детства, то есть, если вы сохранили этот мостик, значит, подростковый возраст более мягко пройдёт, бунтов не будет. А если вы его авторитарно воспитываете, и у ребёнка нет возможности сказать: «Нет!», то он чужому взрослому не сможет отказать. У ребёнка должна быть возможность отказаться, чтобы ему за это ничего не было, тогда он будет более уверен в себе.

В школе вообще сильно страдает тема компетенции учителей. Когда мы с педагогами прорабатываем тему буллинга, у меня там тоже тренинг. Когда работала с детьми, всегда спрашивала, как их оскорбляли учителя, у меня уже более 60-ти ярлыков, начиная от самых безобидных и заканчивая самыми ужасными, которые унижают личность. Часто буллинг начинается с учителя, когда им об этом говоришь, им это не нравится, они начинают защищаться, а некоторые признают, что есть грешок.

Браслет безопасности (отработка запоминания номера телефона родителей)

Что вы скажете о тренингах, направленных на проработку различных видов зависимостей?

— Последняя лекция была с подростками 17-ти лет, я попросила поднять руку тех, кто ни разу не употреблял психоактивных веществ, отозвался один человек из 30-ти. Я поблагодарила, что он не побоялся признаться в этом. Я спросила, почему не пробовал, он сказал, что у него есть цели, а это мешает.

С разными людьми общаемся, общаемся в этой сфере с центрами зависимости, где лечат зависимых, там, конечно, про современные наркотики говорят, что за два месяца наступает необратимое привыкание, что синтетика сильно на мозги влияет. Я считаю, что подросткам нужно об этом говорить, стараюсь развивать в детях гражданскую активность.

Вы сейчас пользуетесь популярностью? Много приходит людей?

— Нет, ещё не много, не столько, сколько я хотела бы. Сейчас больше работает сарафанное радио, нас передают из рук в руки. Учитель вдохновился, рассказал коллегам, и уже учителя предлагают родителям, а родители не все охотно откликаются: «…что вы там расскажете, чего я не расскажу?» Такой протест ещё бывает у родителей: «Я его везде на машине вожу, один вообще нигде не остаётся». Тогда я спрашиваю, до скольки лет они собираются его на машине возить, всё равно в какой-то момент он останется без родителей.

Может есть какие-то советы для детей и подростков по безопасности?

— У меня, конечно, их много. Например, следить за своим языком, не влезать в перепалки, проигнорировать конфликт и уйти. Когда ты чувствуешь силу, ты не знаешь, что у другого. Я бы посоветовала не цепляться и уходить от уличных конфликтов.
Просить помощи — это нормально. Нам кажется, что если мы просим помощь, на нас посмотрят по-другому. Нужно не бояться просить о помощи. Стеснительность можно проработать. Я была закрытым ребёнком, но потом начала приходить в магазин и в очереди рассказывать стихи. Начала с 9-го мая. У меня есть подруга, которая 9-го мая ходит в магазины и поёт патриотические песни. Я смотрела на неё и тоже начала. Некоторые шугались, но когда добрый стих рассказываешь, люди улыбаются, благодарят. Когда делаешь это 2–3 раза, потом уже не страшно, ты привыкаешь к этим взглядам.

Когда ребёнок не может кричать, я советую на Вайлдберриз покупать портативные сигнализации: они как гранаты, на чеку нажимаешь — начинает визжать, как сумасшедшая, уши даже на улице закладывает. Если ребёнок точно знает, что не закричит в экстренной ситуации, то купите ему такую штуку, она стоит 350–400 рублей. Это лучше, чем баллончик перцовый. Преступники всегда боятся шума, это обескураживает, и у тебя есть время, чтобы убежать.

Портативная сигнализация

И по поводу наркотических средств. Я за то, чтобы жить трезво, что это классно и весело. Никакие наркотики и алкоголь не заменят тебе спорт.

Автор: Елизавета Сливко
Фото: Виктория Толкачёва